5 сентября 2019 года в Центре искусства и урбанистики в Берлине состоялось открытие выставки «Осетинское море», которая представит срез современного видео-арта самоорганизации молодых осетинских художников. Пожалуй, некорректно говорить о последовательной школе видеоарта в Северной Осетии, тем не менее, художников объединят общий подход: методами современных медиа реагировать на актуальные вызовы в республике.
Современное осетинское искусство существует в ситуации оторванности от европейских художественных процессов, рынков и институций. Оно автономно и будто заточено во внутренней иммиграции, в своей собственной логике художественного производства, скорее напоминая закрытые воды. На самом деле, никакого моря в Осетии не существует. Выставка утверждает особую экономику мечтаний, где утопическая география открытости становится единственно возможным ориентиром.
В выставке приняли участие Анна Кабисова, Евгений Иванов, Карина Бацоева, Алена Шаповалова, Сармат Мисиков, Ирме Мамсирати, Георгий Гогичаты и Дмитрий Мальков.
В рамках открытия выставочного проекта гости смогли попробовать легендарные осетинские пироги, приготовленные представительницей осетинской диаспоры в Германии Залиной Хадарцевой.
А в рамках публичной программы — поговорить об истории кинематографа в Осетии: от первого кинотеатра братьев Пате в Российской империи до периода расцвета отечественного кинематографа в 1960-е годы. Посетители также смогли увидеть один из самых культовых и любимых осетинами фильмов - «Сюрприз», а также познакомиться с современным осетинским видеоартом.

On September 5, 2019 the opening of the exhibition “Ossetian Sea” was held at the Center for Art and Urbanistics in Berlin. Exhibition presented a slice of contemporary video art of the self-organization of young Ossetian artists. It is probably incorrect to talk about a consistent school of video art in North Ossetia, however, artists will be united by a common approach: to respond to current challenges in the republic using new media tools.
Ossetian contemporary art exists in a situation of isolation from European art processes, markets and institutions. It is autonomous and seems to be imprisoned in internal immigration, in its own logic of artistic production, rather resembling closed waters. In fact, no sea exists in Ossetia. The exhibition affirms a special economy of dreams, where the utopian geography of openness becomes the only possible reference point.
The exhibition was attended by Anna Kabisova, Eugeny Ivanov, Karina Batsoeva, Aljona Shapovalova, Sarmat Misikov, Irme Mamsirati, Georgy Gogichaty and Dmitry Malkov.
As part of the opening of the exhibitional project, the guests were able to taste the legendary Ossetian pies prepared by the representative of the Ossetian diaspora in Germany Zalina Khadartseva. And within the framework of the public program - to talk about the history of cinema in Ossetia: from the first cinema of the Pathé brothers in the Russian Empire to the heyday of Ossetian cinema in the 1960s. Visitors were also able to see one of the most iconic and beloved films by Ossetians - "Surprise", as well as get acquainted with contempoarary Ossetian video art.

Кинотеатр «Комсомолец» во Владикавказе — здание с удивительной историей. Этот кинотеатр (памятник федерального значения) когда-то стал одним из первых в России: его открыли еще в 1907 году как «Синематограф братьев Патэ». С приходом советской власти он стал безликим «Государственным кинотеатром № 2». Потом сменил название на «Советское Кино №2», затем – на «Горец». А уже с 1935 года и до сегодняшнего дня он называется «Комсомольцем».
Правда, постепенно, с начала 90-х годов кинотеатр пришел в запустение. Сначала закрылся один зал. Второй же продолжал выживать еще очень долго, даже когда ему пришлось перестать быть кинотеатром и стать видеосалоном. На сегодняшний же день о кинотеатре и тем более «Синематографе братьев Патэ» в этом здании ничего не напоминает: там проходят заезжие выставки восковых фигур, ремонтируют часы и зонтики. Старый зал превратился в склад хлама.
Художник и журналист Анна Кабисова пытается привлечь внимание общественности, чтобы на реставрацию кинотеатра были выделены какие-то ресурсы. После нескольких пикетов у кинотеатра и серий статей в региональной прессе, художнику удалось задать вопрос Владимиру Путину о судьбе кинотеатра в ходе Медиафорума независимых региональных и местных средств массовой информации «Правда и справедливость». После этого обращения Президент поручил министру культуры РФ Владимиру Мединскому и главе Северной Осетии Вячеславу Битарову подготовить предложения по реконструкции и дальнейшему использованию кинотеатра.
Не так давно в распоряжении Анны попал уникальный архив — множество писем о помощи, отправляемые директором Аланом Тебиевым в многочисленные инстанции. Одинокие персонажи в руинизированном пространстве кинотеатра зачитывают письма, которым нет конца, и официальные ответы на них от чиновников. Ритуальное действо, похожее на священную мантру, напоминает одновременно обряд о скором благополучном разрешении ситуации, и памятник нелегкой борьбе за собственное наследие.

ANNA KABISOVA
“KOMSOMOLETS”, 2019

Cinema “Komsomolets” in Vladikavkaz is a building with an amazing history. This is a monument of federal significance and one the oldest cinemas in Russia, opened by the legendary Pathé brothers. Every resident of Vladikavkaz over 30 has personal memories associated with the cinema.
True, gradually, since the beginning of the 90s, the cinema has become desolate. First, one room closed. The second continued to survive for a very long time, even when it had to stop being a movie theater and become a video showroom.
To date, nothing reminds of the cinema, and especially the “Paté Brothers” in this building. There are visiting exhibitions of wax figures, repairment of watches and umbrellas. The old hall turned into a trash warehouse, and a tree is growing in the toilet.
The artist and journalist Anna Kabisova is trying to attract public attention so that some resources are allocated for the restoration of the cinema. After several pickets in front of the cinema and a series of articles in the regional press, Anna Kabisova managed to ask Vladimir Putin a question about the fate of the cinema (during the media forum of independent regional and local media “Truth and justice”). After her question, Putin has instructed the Minister of Culture of the Russian Federation Vladimir Medinsky and the head of North Ossetia, Vyacheslav Bitarov, to prepare proposals for the reconstruction and further use of the cinema.
As part of the exhibition, we are waiting for the premiere of a new video art work by Anna Kabisova, dedicated to the difficult history of the building. Not so long ago, Anna received a unique archive - a lot of letters with requests for help sent by director Alan Tebiev to numerous authorities. Lonely characters in the ruined space of the cinema read out letters that have no end and official responses to them. A ritual action similar to a sacred mantra reminds both the liturgy for the imminent successful resolution of the situation and a monument to the difficult struggle for one’s own heritage.

Празднование Нового года во Владикавказе совпало с переломным моментом в жизни художника — переездом в Осетию из Москвы. «Я начал снимать это видео спонтанно, это был мой способ вести дневниковые записи моих первых впечатлений о жизни в новом городе, где люди и образ жизни сильно отличаются от всего, к чему я привык. Конечно, массовые фейерверки в канун Нового года есть в Москве и других городах, но все же здесь, во Владикавказе, это не просто салют, это выброс в атмосферу всего адреналина, накопленного потомками великих воинов аланов за прошедший год. Используются не только петарды, но и выстрелы из охотничьих ружей и служебных пистолетов».
Эта местная специфика грохочет на фоне четкого, мягкого, но уверенного голоса президента. Этот голос раз в год десятилетиями сшивает все точки на карте России. Президент, как вечная и космическая идея, так долго витает над страной, что уже выросло целое поколение, которое никогда не слышало другого голоса с экранов центрального телевидения в Новый год.

EUGENY IVANOV
“RUSSIAN COSMISM”, 2016

The celebration of the New Year in Vladikavkaz coincided with the turning point of artist's life - moving to Ossetia from Moscow. “I started shooting this video spontaneously, it was my way to keep diary notes of my first impressions of life in a new city, where people and lifestyle are so much different from everything I'm used to. Of course, mass fireworks on New Year's Eve are in Moscow and other cities, but still here in Vladikavkaz it is not just a salute, it is an emission into the atmosphere of all the adrenaline accumulated by the descendants of the great warriors - Alans, over the past year. Not only firecrackers, but also shots from hunting rifles and service pistols are used”.
This local specificity thunders against the background of the confident voice of the President. This voice has been stitching all the points on the map of Russia for decades. President, as an eternal and cosmic idea, has been hovering over the country for so long that a whole generation has already grown up, which has never heard another voice from the screens of central television on the New Year.

Роща Хетага — это сакральное место осетин, с появлением которого связана древняя легенда. Она гласит, что алан-христианин Хетаг, отказавшийся принять ислам, бежал в Осетию, но не нашел силы добраться до леса и укрыться в нем. Тогда лес сам пришел к беглецу и спрятал его от преследователей. Здесь ему явился великий небожитель Уастырджи, облаченный в яркие потоки света, и произнес: «Твое спасение - это награда за твою веру, поэтому помни об этом и продолжай нести слово Божье людям». Хетаг прожил еще один год в лесу, чтобы постичь великую истину.
С тех пор христиане приезжают сюда из всех окрестных городов и деревень, чтобы помолиться. Молитвы, прочитанные в роще, считаются особенно сильными. С 1994 года здесь проводится праздник Хетага (второе воскресенье июля). Запрещено что-либо ломать в лесу или выносить из него. Здесь же находится кувандон — священное место, оборудованное для молитвы и подношений (традиционно это осетинские пироги). Долгое время роща Хетага была закрыта для женщин. Однако во время Второй мировой войны сюда пришли опечаленные жены, чтобы попросить Уастырджи о защите. Теперь они могут приехать сюда во время праздника, чтобы поблагодарить Уастырджи за его покровительство.
Смогут ли жители Осетии когда-либо снова вступить в контакт с небожителями? Художник отвечает на этот вопрос положительно - с помощью современных медиа.

GEORGY GOGICHATY
“HIEROPHANY”, 2019

The Khetag grove is a sacred place for Ossetians, the appearance of which is associated with an ancient legend. It says that the Christian Alan Khetag, who refused to accept Islam, fled to Ossetia, but he did not have the strength to get to the forest and hide there. And then the forest itself came to the fugitive, hiding him from its pursuers. Here, the great celestial Uastirdzhi, all clothed in a bright stream of light, appeared in his gaze and said: “Your salvation is a reward for your faith, so remember this and continue to carry the word of God to the people”. Khetag lived another year in the forest in order to comprehend the great truth.
Since then, Christians have come here from all surrounding cities and villages to pray.
Prayers read in the grove are considered especially strong. Since 1994, the Khetag fest has been celebrated here in July (the second Sunday of the month). It is not allowed to brake anything in the forest or take something outside.
Here there is a kuvandon - prayer house, special place for offerings (traditionally these are Ossetian pies). For a long time, the Khetag grove was closed to women. However, during the Second World War, saddened wives came here to ask Uastirdzhi for protection. Now they can come here during the holidays in order to thank Uastirdzhi for his patronage.
Will the inhabitants of Ossetia ever again be able to make contact with celestials? The artist answers this question positively - with the help of contemporary media.

У многих народов существуют свои собственные технологии гостеприимства. Пожалуй, один из самых впечатляющих образцов – это традиционное осетинское застолье, в котором ритуалы возведены в ранг высокого искусства. Осетинское застолье - это история о сакральном воспроизводстве сообщества. Это коллективная форма культа и молитвы, где стол - и есть алтарь и форма жертвоприношения. Алтарь, который всегда с тобой. Церковь, которая есть всегда, где наличествует минимальное сообщество.
Застолье – это, с одной стороны, открытая (иногда - хаотичная) система, которая формирует и сплачивает сообщество, а с другой – система ритуализированная: предполагающая жесткие рамки последовательности, сценарность, строгий порядок смены блюд, рассадки и последовательности тостования. Даже в очень усеченной туристической версии – это всегда и приятное, и тяжелое испытание. Для того, кто прежде не сталкивался с осетинским застольным этикетом, наличие многих неписанных правил и ограничений, которых в Осетии до сих пор придерживаются за официальным столом, может показаться непривычно-странным и излишне строгим.
Голоса в инсталляции, обволакивающие одинокую фигуру художника - это разговор об одиночестве в толпе, о самоотрешении и нежелании становиться частью иного, театрализованного действия, в котором сакральные смыслы иногда подменяются чем-то иным.

SARMAT MISIKOV
“FEAST ALONE”, 2017

Many nations have their own technologies of hospitality. Perhaps one of the most impressive examples is the traditional Ossetian feast, in which rituals are elevated to the rank of high art. The Ossetian feast is a story about the sacred reproduction of a community. This is a collective form of worship and prayer, where the table is the altar and the form of sacrifice. An altar that is always with you. The church, which is always where there is a minimal community.
A feast is, on the one hand, an open (sometimes chaotic) system that forms and unites the community, and on the other hand, a ritualized system: one that assumes a rigid framework of sequence, instrumentalized scenario, a strict order of changing dishes, seating arrangements and the order of toasting. Even in a very truncated tourist version - it is always a pleasant and difficult exam. For someone who has never encountered Ossetian feast etiquette, the presence of many unwritten rules and restrictions that Ossetia still adheres to at the official table may seem unusually strange and too strict.
The voices in the video, enveloping the artist’s lonely figure – is a talk about being alone in the crowd, about self-rejection and unwillingness to become part of a different, theatrical action, in which there is only a claim to spirituality, but, in reality, which is not a traditional feast, where sacred meanings are sometimes replaced by something else.

«Однажды я обнаружила заброшенный туннель в горах, который вел в никуда. Я вошла в туннель. В моих руках находилась камера. Ближе к середине дорога стала подниматься, и то маленькое окошко света, которое я видела впереди, исчезло. Я оказалась в абсолютной темноте».
Огромное количество горных туннелей в Северной Осетии напоминают о советской эпохе. Советский мегаломанский проект по покорению природы — строительство автотрасс, насквозь пронизывающих горы — так и остался незавершенным: большинство туннелей в настоящий момент заброшено, а другие остались недостроенными.
В этих туннелях в 2002 году люди искали убежище в Кармадонском ущелье, спасаясь от грязе-ледо-камневого потока ледника Колка. Крупнейшая гляциальная катастрофа в России унесла жизни 125 людей. Согласно официальной статистики, 19 человек погибли, а 106 — пропали без вести.
В работе художника, выросшего в период перестройки, геологическая катастрофа странным образом оборачивается метафорой краха советского утопического проекта. Остается только чувство потерянности, беспомощности и бессилия от нахождения в западне.
Видео Алены Шаповаловой достаточно жестоко: после того как зритель доходит с художником наполненный сопереживания путь до конца, видео зацикливается, и мы снова оказываемся перед входом. Навязчивый кошмар вечного возвращения и застревания в травме.

ALJONA SHAPOVALOVA
“LIGHT”, 2017

“Once I found an abandoned tunnel in the mountains that leads nowhere. I went into the tunnel. There was a camera in my hands. Closer to the middle, the road began to rise, and that small window of light that I saw ahead disappeared. I stayed in complete darkness”.
A huge number of mountain tunnels in North Ossetia remained from the Soviet era. The Soviet megalomaniac project on the conquest of nature and the construction of roads that run through the mountains was never completed: most of the tunnels are now abandoned, and even more were not finished.
In these tunnels in 2002 people tried to take shelter, fleeing the ice-mud-stone stream of the Kolka glacier. Russia's largest glacial catastrophe claimed the lives of at least 125 people.
According to official statistic, 19 people died, 106 are reported as missing.
In the work of the artist who grew up during the Perestroika period, a geological catastrophe strangely turns into a metaphor for the collapse of the utopian Soviet project. There is only a feeling of loss, helplessness and trap.
The video by Alena Shapovalova is quite cruel: after we go through the path of empathy with the artist, the video goes in cycles, and we again find ourselves in front of the entrance. A gooey horror nightmare of being stuck in trauma and everlasting return.

Северная Осетия — одна из немногих республик Советского союза, в которой сформировалась национальная школа скульптуры. К сожалению, на настоящий момент по прежнему не существует специализированного музея, который бы работал с этим наследием, и с каждым годом мы продолжаем терять образцы этой традиции.
Проект Анны Кабисовой и Евгения Иванова посвящен легендарному осетинскому скульптору, стоящему у истоков национальной скульптурной школы, Сосланбеку Едзиеву (1865–1953). Он известен, прежде всего, как создатель традиционных осетинских погребальных стел (цырт) с очертаниями человеческих фигур. Цырты Едзиева, расположенные в разных местах республики на открытом воздухе, постепенно разрушаются, и многие из них теперь известны только по фотографиям.
Кабисова и Иванов провели художественно-историческое исследование Едзиева и его круга. Проект Кабисовой и Иванова затрагивает проблематику региональных музеев и культурного наследия, а также иронически обыгрывает идею «воображаемого музея». Авторы создали сайт будущей институции (edzievmuseum.ru), все даты на котором указаны после 2020 года. В этом виртуальном музее «проходят» выставки, лекции, семинары, а все наследие Едзиева сохранено, отреставрировано и экспонировано. Художники записали видеоинтервью с исследователями творчества Едзиева (Алина Акоефф, Кромвель Бязарти, Людмила Бязрова и Юрий Абисалов), которые рассказывают о сохранении памятников и непростой ситуации, сложившейся вокруг наследия основоположника осетинского искусства. Шум голосов говорящих одновременно специалистов, деятельность которых пока не привела к итоговому результату, символизирует трудности, с которыми сталкиваются люди, работающими надо одной и той же целью.

EUGENY IVANOV, ANNA KABISOVA
“THE MUSEUM AS PRESENTIMENT”, 2014
EDZIEVMUSEUM.RU

Ossetia is the only republic in the Soviet Union where a national sculpture school was formed. Unfortunately, to date, there is not a single museum working with this heritage, so we lose many examples of this tradition.
Anna Kabisova and Eugeny Ivanov’s project is dedicated to legendary Ossetian sculptor Soslanbek Yedziev (1865–1953), an important representative of naive art, standing at the origins of this sculpture tradition . He is known first and foremost as the creator of traditional Ossetian funerary steles (tsyrts) with the outline of human figures. A number of his works—monumental, memorial, indoor, and decorative sculpture—can be found in the M.S. Tuganov Museum of Fine Art, Vladikavkaz, although they are not part of the museum’s permanent exhibition. Located in various locations outdoors, Yedziev’s tsyrts are slowly eroding and many of them are now known only from photographs.
Kabisova and Ivanov have made an art historical study of Yedziev and his circle. Their project touches on the problems of regional museums and cultural heritage, and also looks ironically at the idea of the “virtual museum.” They have created a website for a future museum of Yedziev’s work (edzievmuseum.ru), which “opened” in 2020. Exhibitions, lectures, and seminars are held in the virtual museum. The artists’ video interview with Yedziev specialists depicts the problems they face in trying to preserve Yedziev’s work. The discordant voices of the specialists, whose efforts have so far achieved minimal results, symbolize the difficulty that people working toward the same goal often have agreeing with each other.

Гирсутизм (избыточный рост терминальных волос у женщин) - довольно распространенная ситуация на Востоке. Буквально одно поколение назад бритье волос на ногах в Осетии считалось не только практикой неприемлемой, но и постыдной. Новые европейские стандарты женской красоты, вступая в противоречие с современными тенденциями феминизма и боди-позитива, превращают удаление волос и депиляцию в болезненный ритуал, повторяющийся в жизни кавказских женщин гораздо чаще, чем у женщин европейских.
В работе Карины Бацоевой опыт культурных трансформаций превращается в ситуацию буквальной и ощутимой физической боли.

KARINA BATSOEVA
“RITUALS OF PAIN”, 2019

Hirsutism (increased hairiness) is a fairly common situation for eastern women. Literally one generation ago, shaving hair on legs in Ossetia was considered not only non-accepted practice, but also shameful. The new European standards of female beauty come into conflict with the contemporary trends of feminism and body-positive, turning hair removal and depilation into a painful ritual, repeated much more often than for European women.
In the work of Karina Batzo, the experience of cultural transformations turns into a situation of quite literal and tangible physical pain.

История художницы Ирме Мамсирати — гражданки Турции осетинского происхождения — удивительна сама по себе. Из-за аристократического происхождения прадед Ирме, живший в Беслане, был приговорен к расстрелу, но в ночь перед казнью ему удалось бежать в Турцию.
Родители художницы назвали девушку Ирмæ, что означает «в Осетию». Такова была тоска по дому. Ирме, проведя юность в мечтах о возвращении на родину, самостоятельно изучила осетинский язык, стала председателем Международного союза алан и переехала в Северную Осетию. Но реальность в республике оказалась не совсем такой, какой ее представляла Ирме. За последние 100 лет язык, ритуалы, обычаи изменились - незначительно, но достаточно, чтобы почувствовать дистанцию и легкое чувство растерянности.
Видео Ирме больше похоже на антропологическое исследование: дистанцированный взгляд художника с интересом смотрит на Родину, отмечая общность и различия. Альтер-эго художника становится немецкая осетинка, говорящая о традициях народа на неродном языке. Работа Ирме — о пограничном состоянии, о застревании между культурами и чувстве утраты в ситуации запутанной идентичности.

IRME MAMSIRATI
“CONFUSED IDENTITY”, 2019

The story of the artist Irme Mamsirati - a Turkish citizen of Ossetian origin - is amazing in itself. Due to aristocratic descent, Irme's great-grandfather, who lived in Beslan, was sentenced to be shot, but on the night before the execution he managed to escape to Turkey.
The artist’s parents named the girl Irmæ, which means “to Ossetia”. Such was the homesickness. Irme, having spent her youth in dreams of returning to her native land, independently learned the Ossetian language, became chairman of the Alan International Union, and moved to North Ossetia.
But the reality in the republic was not quite the same as Irme imagined. Over the past 100 years, language, rituals, customs have changed - not significantly, but enough to feel the distance and a slight sense of confusion.
Irme’s video work is more like anthropological research: the artist’s distant gaze watches the homeland with interest, noting commonality and differences.
Alter ego of the artist becomes a German Ossetian speaking a non-native language. Irme's work is about a borderline state, about getting stuck between cultures and a feeling of loss in a situation of confused identity.

Работа Георгия Гогичаты и Дмитрия Мелькова – это первое произведение в жанре перформанса в осетинском современном искусстве. Любопытно, что осетинский перформанс рождается из молчания и не-деяния: кажется, что художники просто сидят и чего-то ждут. А вместе с ними ждем и мы. В какой-то момент – когда мы совершенно внезапно осознаем предназначение расставленных в пространстве вещей (стулья и столешница) – происходит инсайт: мы понимаем, что это работа об утрате и прощании. Художников трудно упрекнуть в трюкачестве: они изначально ничего не скрывают, они просто просят от зрителя внимательного и замедленного взгляда, помогающего увидеть. Чтобы распознать и перейти ту границу, когда обыденные вещи и предметы превращаются в важнейшие инструменты воплощения ритуала.
Невозможность разделить, понять для себя опыт смерти рождает жест сопричастности. Способность быть причастным к какому бы то ни было событию и порождает истинное сообщество: «Не было бы никаких сообществ, если бы не было переживаемых сообща событий». Эти похороны без кадавра в работе двух художников – не столько о смерти, сколько о втором рождении (тело налично не присутствует). Словно метафора современного искусства Осетии – искусства, которое считает преступлением создавать прекрасные эстетические образы и возводить башни из слоновой кости, когда художник может и просто обязан говорит о проблемах современности и предлагать варианты решений. Бессмысленное воспроизведение классических жанров сродни расточительству и молчанию в ситуации, когда нужно громко говорить.

GEORGY GOGICHATY, DMITRY MELKOV
“SILENCE”, 2017

The work of Georgy Gogichaty and Dmitry Melkov is the first work in the genre of performance in Ossetian contemporary art. It is curious that the Ossetian performance is born out of silence and non-action: it seems that the artists are just sitting and waiting for something. And we are waiting with them. At some point - when we suddenly realize the purpose of things arranged in space (chairs and countertops) - an insight occurs: we understand that this is a work about loss and farewell.
It is difficult to reproach artists for trickery: they initially do not hide anything, they simply ask the viewer for an attentive and slow look that helps them see. In order to recognize and cross the border when everyday things and objects turn into the most important tools for the embodiment of the ritual.
The inability to share, understand for yourself the experience of death gives rise to a gesture of belonging. The ability to be involved in any event gives rise to a true community: “There would be no communities if there were no experiences together”.
This funeral without a cadaver in the work of two artists is not so much about death as about second birth (the body is not presented). It’s like a metaphor for contemporary art in Ossetia - art that considers it a crime to create beautiful aesthetic images and erect ivory towers, when an artist can and is simply obliged to speak about the problems of our time and propose solutions. The meaningless reproduction of classical genres is akin to wastefulness and silence in a situation where you need to speak loudly.